[Часть B.]

Автор настоящей статьи не является очень большим специалистом в такой сложной материи, как право международных договоров и действие последних во внутригосударственном праве, но, тем не менее, он попытается ответить на поставленные вопросы, тем более учитывая то, что, насколько ему известно, в отечественной литературе они до сих пор не освещались.

Ответ на первый вопрос должен звучать так: коль скоро точная дата выхода в свет книги "Сборник международных договоров СССР и Российской Федерации. Выпуск XLVII. Международные договоры, заключенные СССР и вступившие в силу с 1 января по 31 декабря 1991 года, которые в настоящее время являются договорами Российской Федерации как государства - продолжателя Союза ССР" достоверно неизвестна, то и утверждать о точной дате официальной публикации Конвенции в России невозможно: она будет в любом случае приблизительной и может быть отнесена к началу 1994 г. Учитывая, что указанная книга, как сообщается в ней самой, была сдана в набор 24 марта 1993 г., подписана в печать 2 ноября 1993 г., печаталась в Туле, а её тираж равнялся 500 экземплярам, то ориентировочно за дату официальной публикации Конвенции, с учетом всех возможных задержек, можно было бы принять, по меньшей мере, 1 февраля 1994 г. В связи с этим повторим ещё раз, что публикация Конвенции в "Вестнике Высшего арбитражного суда Российской Федерации", № 1 за 1994 г. не может считаться официальной, ввиду чего в дальнейшем принимать её во внимание мы не будем.

Ответ на второй вопрос, как может показаться на первый взгляд, более прост: например, коль скоро согласно пункту 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы, и применительно к ним вообще, а к Конвенции в частности, в целом может быть использовано, опуская многочисленные юридические тонкости, определение "нормативный правовой акт", то на них и на Конвенцию автоматически должно распространяться следующее положение пункта 3 статьи 15 Конституции Российской Федерации: "Любые нормативные правовые акты, затрагивающие права, свободы и обязанности человека и гражданина, не могут применяться, если они не опубликованы официально для всеобщего сведения". Соответственно, из этого может следовать, что в отсутствие официальной публикации Конвенция применению не подлежала.

Следует особо подчеркнуть, что официальная публикация международных договоров во многих развитых западных государствах рассматривается в качестве необходимой предпосылки их применения. "Существенным условием применения судами договоров является их публикация в установленном порядке. Известно немало случаев, когда суды отказывались применять договоры, не отвечающие этому условию. На этом основании гражданский трибунал департамента Сена в решении от 5 ноября 1955 г. по делу Компания предприятий Никола пр. Ко. Триест отказался применять постановления франко-итальянского соглашения 1951. г.

В решении от 19 марта 1981 г. Кассационный суд Бельгии четко сформулировал точку зрения, согласно которой договор не может обязывать индивидов и не может быть обращён против них, если он не опубликован должным образом.

Требование опубликования, обнародования договоров вытекает из одного из важнейших принципов права, признанных цивилизованными нациями, в соответствии с которым человек обязан соблюдать лишь те нормы права, которые опубликованы в общедоступной форме" (10); "В Австрии, впрочем, как и в других западно-европейских странах, большое юридическое значение придается официальной публикации. В решении от 20 февраля 1952 г. Верховный суд признал ничтожным и недействительным во внутригосударственной сфере австрийско-американское межправительственное соглашение на том основании, что оно не получило согласия Национального собрания и не было опубликовано в ... [официальном] бюллетене. Факт публикации в официальной "Венской газете" был сочтен недостаточным" (11).

Взгляд, согласно которому понятие "нормативный правовой акт" части 3 статьи 15 Конституции Российской Федерации должно быть применимо в том числе и к международным договорам Российской Федерации, разделяется также и современной российской доктриной (12). В связи со всем этим никак нельзя считать, что пункт 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации ("Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора") преследовал цель превратить положения международных договоров России (по меньшей мере, тех, которые затрагивают права, свободы и обязанности человека) во внутригосударственное регулирование, непосредственно применимое всегда, причём вне зависимости от их официального опубликования. Соответственно, нельзя не признать некоторую неудачность формулировки данного пункта, благодаря которой некоторые могут придерживаться противоположного взгляда.

Тем не менее, в пользу неправильности последнего свидетельствует пункт 3 статьи 5 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" (13), который предусматривает, что "Положения официально опубликованных международных договоров Российской Федерации, не требующие издания внутригосударственных актов для применения, действуют в Российской Федерации непосредственно. Для осуществления иных положений международных договоров Российской Федерации принимаются соответствующие правовые акты". Однако и в данном случае нельзя не признать, что принцип обязательной официальной публикации международного договора как необходимого условия его применения во внутригосударственном праве выражен в данной статье несколько косвенно.

В связи со всем сказанным следует сделать ещё одну существенную оговорку: далее в настоящей статье автор будет исходить из того, что норма статьи 27 "Внутреннее право и соблюдение договоров" Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. (14) ("Участник не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора") является применимой исключительно в сфере взаимоотношений государств как субъектов международного публичного права, а не во внутригосударственной сфере. Только таким толкованием данной нормы можно предотвратить неизбежно возникающее в противном случае противоречие между ней и требованием официального опубликования международного договора, вводимого не только Конституцией Российской Федерации, но и Федеральным законом от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации". В самом деле, стоит только признать статью 27 Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. применимой к внутригосударственной сфере, то любой международный договор может считаться применимым в Российской Федерации с момента вступления его для последней в силу вне зависимости от соблюдения требования российского права о необходимости его официальной публикации на российской территории. Конечно же, его можно считать таковым только при соблюдении следующих двух условий:

а) при рассмотрении пункта 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации в отрыве от пункта 3 этой же статьи и игнорировании принципа Non obligat lex nisi promulgata; и

б) при признании приоритета статьи 27 Венской конвенции о праве международных договоров над Конституцией Российской Федерации.

Но первое невозможно: положения Конституции друг от друга быть независимыми не могут. Кроме того, такое допущение современной российской доктриной, как уже говорилось выше, отвергается. Равным образом в сфере российского права невозможно и другое: "При всех условиях следует исходить из того, что ратифицированные договоры могут отменять или устанавливать любую правовую норму, за исключением конституционной" (15).

Как известно, Interpretare et concordare leges legibus, est optimus interpretandi modus. Ввиду этого надлежит считать, что статья 27 Венской конвенции о праве международных договоров является применимой исключительно в сфере взаимоотношений государств как субъектов международного публичного права, и тогда всё встаёт на свои места: государство не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания для невыполнения им договора в отношениях с другими государствами и должно сделать всё, чтобы такие положения не препятствовали выполнению договора и применению последнего на его территории. Если же государство этого не делает, то оно нарушает свои обязательства перед другими государствами и должно нести за это ответственность, но при этом такие его действия вовсе не означают, что упомянутые положения его внутреннего права не должны применяться. Ситуация, при которой международный договор вступил для государства в силу и должен им выполняться, но признаётся судами этого государства на территории последнего неприменимым, вовсе не является абсурдной, если рассматривать государство именно как субъекта международного публичного права, обязательства которого не отождествляемы с обязательствами его органов по соблюдению внутринационального регулирования, этим же государством установленного.

В пользу этого говорит и лингвистическое толкование упомянутой нормы статьи 27 Венской конвенции о праве международных договоров. Так, в ней используются термины "соблюдение" и "невыполнение", в то время как в пункте 3 статьи 15 Конституции Российской Федерации используется понятие "применяться". Очевидно, что они имеют в виду разные сферы регулирования и являются непересекающимися: первые относятся к государствам как субъектам международного публичного права, в то время как второе относится к внутригосударственным правоприменительным органам, которые стороной по международному договору не являются и обязаны не соблюдать его, а применять, но только тогда и в тех пределах, когда и в которых государство как таковое создаст предпосылки такого применения, требуемые установленным им же законодательством. Далее, в статье 27 Венской конвенции о праве международных договоров используется понятие "Участник". Очевидно, что оно применимо только к государству в его взаимоотношениях с другими государствами, а не к правоприменительным органам первого. Ввиду этого требовать от последних руководствоваться в своей деятельности статьей 27 Венской конвенции о праве международных договоров невозможно: она к ним неприменима.

Возвращаясь к вопросу о Конвенции, укажем ещё раз на то, что пункт 3 статьи 15 Конституции Российской Федерации обусловливает необходимостью официальной публикации применение только тех нормативных правовых актов (включая, как уже указывалось, международные договоры), которые затрагивают права, свободы и обязанности человека и гражданина. Учитывая, что Конвенция была официально опубликована позднее вступления в силу Конституции Российской Федерации (напомним, что последняя вступила в силу 25 декабря 1993 г., то есть в день её официального опубликования в "Российской газете"), нам следует решить, какое значение данное обстоятельство может иметь в отношении вопроса о возможности применения Конвенции в России в период между моментом вступления Конституции Российской Федерации в силу и моментом официального опубликования Конвенции. Что же касается пункта 3 статьи 5 Федерального закона от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации", в котором говорится об официальном опубликовании уже всех международных договоров, а не только тех, которые затрагивают права, свободы и обязанности человека и гражданина, то он нас не должен интересовать: всё дело в том, что к моменту вступления этого Федерального закона в силу Конвенция уже была опубликована официально.

Соответственно, можно, разумеется, утверждать, что Конвенция, являясь нормативным правовым актом, не затрагивает права, свободы и обязанности человека и гражданина. Если это действительно так, то, очевидно, что вопрос об официальной публикации Конвенции не имеет никакого значения, и на этом дальнейший анализ в настоящей статье был бы бессмысленным.

Однако всё же представляется, что Конвенция права, свободы и обязанности человека и гражданина затрагивает. Не вдаваясь в глубокое рассмотрение вопроса о том, что это за права, свободы и обязанности и придавая понятию "затрагивать" значение "быть связанным с чем-либо" (а не значение "ущемлять": если предпочесть последнее, более узкое толкование, то, с одной стороны, резко уменьшается возможность контроля общества за правотворческой деятельностью, а с другой - резко расширяются границы произвола в правоприменительной сфере), отметим, что к их числу может быть отнесено, например, право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (часть 1 статьи 34 Конституции Российской Федерации) или право иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами (часть 2 статьи 35 Конституции Российской Федерации). Далее, можно утверждать, что затрагивает такие права, свободы и обязанности статья 12 Конвенции (16).

Кроме того, научная объективность требует в любом случае прибегать не к упрощенному взгляду, надеясь на то, что требование об официальной публикации на Конвенцию не распространяется, а предпочитать подход, предусматривающий максимально строгие условия применения Конвенции в России. Ввиду вышесказанного следует исходить из того, что пункт 3 статьи 15 Конституции Российской Федерации на Конвенцию распространяться должен.

Но если это так, то можно также утверждать, что данная норма Конституции действует не только в ситуациях, в которых рассматривается вопрос о применении Конвенции к отношениям с участием физических лиц, но и в ситуациях, в которых рассматривается вопрос о применении Конвенции к отношениям с участием юридических лиц: в соответствии с толкованием, данным Конституционным Судом Российской Федерации, последние создаются гражданами в целях совместной реализации таких своих уже отмечавшихся конституционных прав, как право на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности, а также право иметь имущество в собственности, владеть, пользоваться и распоряжаться им как единолично, так и совместно с другими лицами (17).

Соответственно, следует исходить из того, что пункт 3 статьи 15 Конституции Российской Федерации распространяется на Конвенцию как нормативный правовой акт, затрагивающий права, свободы и обязанности не только физических, но и юридических лиц.

Из сказанного следует сделать один важный вывод: после 1 февраля 1994 г. (условно принятого момента официальной публикации Конвенции) возможность применения Конвенции в Российской Федерации не подлежит абсолютно никакому сомнению, даже несмотря на все недостатки такой официальной публикации: по меньшей мере, ни Конституция Российской Федерации, ни Федеральный закон от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации", равно как и никакое другое российское регулирование не обусловливают возможность применения в России нормативного акта, в том числе международного договора, необходимостью отсутствия в нём ошибок либо необходимостью превышения цифры "500" количеством публикуемых его экземпляров.

Однако не всё ещё так просто: сформулированный выше вывод о том, что из пункта 3 статьи 15 Конституции Российской Федерации может вытекать, что не опубликованные официально международные договоры Российской Федерации не должны применяться на территории последней, не учитывает два момента: институт отсутствия у любого закона обратной силы и особый статус таких нормативных правовых актов, как международные договоры.

Так, первый из этих моментов позволяет утверждать, что коль скоро ни Конституция Российской Федерации, ни Федеральный закон от 15 июля 1995 г. № 101-ФЗ "О международных договорах Российской Федерации" не имели обратной силы, то и содержащиеся в них нормы, посвященные официальному опубликованию, могут распространяться только на период после их вступления в силу, но не на временные промежутки, ему предшествовавшие.

А это уже подводит нас к третьему вопросу: могла ли Конвенция применяться в СССР или в Российской Федерации до момента её официального опубликования? Попробуем теперь найти ответ и на него, учитывая то, что в итоге это должно помочь нам максимально объективно решить и второй вопрос: имела ли вообще какое-либо юридическое значение официальная публикация Конвенции в России, или же она не была необходима?

Учитывая всё сказанное выше, а также то, что в качестве условной даты официальной публикации Конвенции можно принять 1 февраля 1994 г., такой третий вопрос может быть модифицирован следующим образом: могла ли Конвенция применяться в СССР или в Российской Федерации с 1 сентября 1991 г. до момента её официального опубликования, и, в особенности, могла ли Конвенция применяться в Российской Федерации в период между 25 декабря 1993 г. и 1 февраля 1994 г.?

Продолжение